20 лет назад, впервые после 1918 года, на Пасху 1992 года зазвонили колокола на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле. Кремлевский храм со знаменитой колокольней был посвящен автору «Лествицы», и сегодня, в день преподобного Иоанна Лествичника, главный звонарь Московского Кремля Игорь Васильевич Коновалов рассказывает о том, как он впервые поднялся на колокольню, каким образом начинались современные кремлевские звоны и о том, кто и как звонит на Иване Великом в наши дни.

Ольга Богданова ::  Taday.Ru

- Игорь Васильевич, когда Вы сами впервые поднялись на Иван Великий?

- Уже более двадцати лет назад, 26 января 1992 года.

- Начало 90-х – непростое время. Сложно было это организовать?

- Практически невозможно.

    Во время празднования тысячелетия Крещения Руси, совместно с Издательским отделом Московской Патриархии Общество Церковных звонарей обратилось к директору музея-заповедника «Московский Кремль» Ирине Александровне Родимцевой с просьбой разрешить посещение колокольни, но никакого вразумительного ответа не последовало. Нам сообщили, что лестница на Иване Великом очень плоха, подниматься по ней опасно, так что только один раз в год на колокольню поднимается сотрудник Музеев Московского Кремля и смотрит, все ли там в порядке с колоколами.

    Примерно в то же время члены Ассоциации Колокольного Искусства во главе с ныне покойными с Юрием Пухначёвым и Иваном Даниловым, светской советской организации, которая занималась устройством колокольных звонов и изучением колоколов, пытались организовать звоны на колокольне собора Василия Блаженного и хотели, чтобы первый удар прозвучал с Ивана Великого, но и этой организации было отказано в просьбе подняться на кремлевскую колокольню.

    Прошло время, Предстоятелем Русской Церкви стал Святейший Патриарх Алексий II. И вот примерно за полгода то того, как я поднялся на Иван Великий, мне несколько раз виделось во сне, как я поднимаюсь к колоколам Кремля, иду по лестнице и вижу громадные колокола Ивана Великого у себя над головой.

- А ведь до этого Вы эти колокола не видели?

- Еще учась в школе, я любил, бывая на Соборной площади, рассматривать колокола снизу, так что примерно понимал, как они там расположены. Большой Успенский колокол вообще видно очень хорошо. А вот остальные большие колокола – Реут, Семисотный – не видно вообще.

- А как было организовано само посещение? Вы снова обратились с просьбой?

- Нет. Никаких просьб, никаких разговоров не было. Всё свершилось по просьбе Патриарха и указу Президента России.

    Перед 26 января 1992 года мне позвонил секретарь и пригласил в Патриархию в Чистый переулок. 26-го я прибыл в Патриархию, вошёл в кабинет владыки Арсения, подошёл под благословение. Внутренне я догадывался, что этот вызов в Патриархию связан с Кремлем и со звонами на Иване Великом.

    В то время я исполнял послушание старшего звонаря Московского Данилова монастыря, но почему патриарший выбор пал именно на меня, точно сказать не могу. Может быть, ему нравились наши даниловские звоны, – но это только мое предположение.

- А были основания предполагать, что речь идет о Кремле?

- К тому времени уже два года как шли службы в кремлевских соборах. Звонили к службам Кремля на колокольне расположенного рядом собора Василия Блаженного. Звоны проводили мои ученицы, сотрудницы собора-музея Мокроусова Елена и Галина Ляшенко, иногда привлекая и нас.

- Неужели в Кремле слышны колокола Василия Блаженного?

- Не слышны совершенно. Соборная колокольня поставлена с востока, за алтарями приделов храма, и звук её колоколов распространяется преимущественно на восток и в сторону Замоскворечья.

    В Патриархии владыка Арсений сказал мне кратко: «Ну, сейчас поедем». Поедем, так поедем. И вот мы садимся в черную «Волгу» - владыка Арсений, отец Матфей Стаднюк (тогдашний секретарь Святейшего Патриарха), аз многогрешный – и через Боровицкие ворота въезжаем в Кремль.

    Мне было тогда 33 года, и таким образом я попадал в Кремль впервые. Обычно входишь через Кутафью башню, и тебя охватывает трепет почтения к древности этих стен, к значимости исторических событий, которые совершались в Кремле… И тут мы въезжаем в Кремль, да еще и прямо из Патриархии!

    Сотрудники Музеев Московского Кремля были изрядно перепуганы. Они непрестанно повторяли, что в колокола нельзя звонить, потому что их можно разбить. С точки зрения музейного хранителя это абсолютно верно. На старинной скрипке Страдивари ведь тоже нельзя играть, потому что ее можно повредить. И нашему первому звону предшествовала серьезная подготовка.

    В Кремле мы с музейными работниками и сотрудниками Военно-инженерной академии им. Дзержинского (сейчас она носит имя Петра Великого) поднялись на колокольню и осмотрели все колокола, даже ударили в них ладошкой по одному разу. Специалисты из военной академии были привлечены, потому что с Музеями Московского Кремля у них существовали давние деловые связи: преподаватели и слушатели Академии проверяли состояние бронзы Царь-колокола и проводили реставрацию внешней поверхности кремлёвского великана. Ведь раньше к 1 мая Царь колокол красили в красивый чёрный цвет, чтобы колокол выглядел нарядно в день солидарности трудящихся. Красили так старательно, что на его поверхности оказался слой краски в несколько миллиметров толщиной! «Дзержинцы» тщательно и с любовью реставрировали колокол, и теперь мы можем любоваться серебряным цветом его старинной бронзы. И к кому как не к ним нужно было обратиться, чтобы проверить состояние колоколов и на главной кремлевской колокольне.

    Также с нами были специалисты из Института динамики геосфер при Академии наук, которые должны были проверить, как звон повлияет на колокольню, не будут ли колебания, возникшие в результате звона, способствовать ее разрушению (они же проверяли, насколько колокольня подвержена влияниям ветра). Конечно, поднявшись на колокольню и увидев вблизи эти замечательные колокола, которые еще с детства меня так привлекали, я был в полном восторге от такого счастья!

- Владыка Арсений тоже поднимался? Как он отреагировал?

- Владыка поднимался. О его чувствах мне сложно сказать, но кажется, что у нас был один и тот же эмоциональный подъем. Потом мы спустились с колокольни и в Успенском соборе провели первое небольшое совещание.

    Мне представлялись разные варианты развития событий – например, исследовать один из больших колоколов столпа или звонницы и ударить в него на Пасху, но я предложил в Праздник Светлого Христова Воскресения совершить праздничный трезвон в несколько колоколов и для этого выбрал пять колоколов 2-го яруса Ивановского столпа. Три из них уже висели наверху - Немчин 150-170 пудов веса, Корсунский и Безымянный колокол XVI века, Ляпуновский колокол конца XVII века (к ним нужно было только подобрать языки, впрочем, языки во множестве хранились в музейных фондах). Еще два колокола среднего веса мы взяли из тех, что стояли на постаментах у Благовещенского собора, и на руках подняли наверх.

- Языки были сняты у всех колоколов?

- Не у всех: у некоторых больших они были закованы в цепи, некое подобие ножных кандалов.

    Вообще два последних звона после октябрьского переворота Иван Великий звонил на Пасху и на Успение 1918 года. Тогда по просьбе Патриарха Тихона советская власть открыла кремлевские соборы, а вход на службу осуществлялся, как и сейчас, по приглашениям, которые накалывались на штык часового. С тех пор звонить в колокола было запрещено. Полагали, что навсегда.

    Есть легенда, что в 50-е или 60-е годы, кто-то из солдат поднялся на верх и ударил в один из больших колоколов. Очевидно, руководство Кремля приняло решение накрепко приковать языки колоколов, чтобы даже если человек и поднимется на колокольню, он не смог бы позвонить. Возможно, это было правильно: раз службы нет, нечего и в колокола звонить.

- Работы по подготовке пасхального звона 1992 года начались сразу же после посещения колокольни?

- После нашего осмотра я был просто вне себя от переполнявших меня чувств и первым делом побежал в храм преподобного Сергия в Крапивниках, чтобы поделиться тем, что со мной только что было, с моим дорогим другом и сподвижником по Данилову монастырю Николаем Гермогеновичем Байковым. Прибежал и сказал ему: «Дед, ты знаешь, где я сейчас был?». Потом он на разные лады, как умел, рассказывал об этой нашей с ним встрече.

    А потом началась подготовка к звонам. Специалисты из Военно-инженерной Академии вели себя довольно сдержанно, не раз замечали, что, вообще-то, они атеисты. Ученые из Академии наук также общались довольно сухо, больше говорили об измерениях, о том, что надо тщательно проверить, как звон отразится на состоянии колокольни. Их также волновала трещина, которая появилась в колокольне после взрыва в 1812 году: не будет ли она развиваться, когда мы зазвоним и по колокольне пойдут колебания?

    В пасхальную ночь, 26 апреля 1992 года, мы вошли в Кремль в 22 часа с минутами. Внизу у колокольни стоял автобус с телевизионщиками, на колокольню была направлена камера. В автобусе на экране шла трансляция из Богоявленского собора, возле которого также стояли камеры. Сценарий пасхальной трансляции предполагал следующее: начало крестному ходу подаст благовест Ивана Великого, затем эстафету примет большой колокол Богоявленского собора, и общий звон двух колоколен ознаменует выход крестного хода.

    Все было готово. Обычно Кремль на Пасху не подсвечивался, но в ту ночь включили все прожектора, и было светло как днем. Наверху не было никаких ограждений, так что, если поскользнуться на полу (а он был достаточно скользкий, никаких ковриков, как теперь, постелено не было), то можно было просто скатиться к краю и упасть вниз, поэтому ремнями безопасности меня привязали к поручню, ограждающему выход на второй этаж. Поручень этот был сделан еще при Николае I или Александре II. Думаю, он был не слишком надежен и, если бы я поскользнулся, то полетел бы вниз вместе со мной.

Далее >>   

1 стр.    2 стр.

К разделу об Иване Великом на нашем сайте